В 70-х имя этого гонщика постоянно мелькало в сводках со всех престижных велогонок и чемпионатов, которые в Союзе проводились в бессчетном количестве. При этом я никак не мог взять в толк, почему Александр КИСЛЯК при таком количестве побед и призов все время оказывается за бортом велогонок Мира и чемпионатов планеты, не говоря уже об Олимпийских играх.
Создавалось ощущение, что у тренеров сборной, которую много лет возглавлял легендарный Виктор Капитонов, какая-то другая, скрытая от спортивной общественности бухгалтерия. Так оно, собственно, и было. И не только в велоспорте. Об этом в интервью “ПБ” подробно рассказывал серебряный призер Олимпиады-88 в Сеуле российский дзюдоист Владимир Шестаков (“ПБ” от 28.12.2006).
Беседы с Кисляком подтвердили наличие двойных (множественных?) стандартов у Капитонова и его окружения. Однако парадокс заключается в том, что сам Александр, карьера которого безжалостно исковеркана велобоссами 70-х, главного из них, Капитонова, боготворит и методы его одобряет, называя виновными в своих проколах людей, находившихся на вторых-третьих ролях. Между тем при отборе состава на московскую Олимпиаду-80 несправедливость, вероятно, была допущена и в отношении еще двух белорусских гонщиков — Леона Дежица и олимпийского чемпиона Владимира Каминского.
Противоречивость взглядов Кисляка просматривается и в других подходах, хотя его желание работать на благо белорусского велоспорта бесспорно.
ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Александр КИСЛЯК. Родился 4.06.1955 в Бобруйске. Окончил Бобруйский лесотехнический техникум (1974) и ИФК (1983). Мастер спорта международного класса по велогонкам на шоссе. Чемпион СССР в многодневной гонке (1977) и в гонке на время (1980). Девятикратный призер чемпионатов Союза. Серебряный призер Спартакиады народов СССР-79 в командной гонке. Победитель велогонок в Чехии, Англии и других странах. В сборной СССР был с 1973 по 1980 год. Кандидат на участие в Олимпиаде-80. Первый наставник — зтр Беларуси Игорь Петрович Карпенко. В 1993-2008 годах проживал в США.
Провокация
— Мне посчастливилось в начале спортивной карьеры, в 18 лет, работать под началом выдающегося тренера Леонида Михайловича Шелешнева, который в свое время подготовил олимпийского чемпиона 1960 года Виктора Арсентьевича Капитонова. На протяжении года Шелешнев на сборах присматривался ко мне и однажды сказал моему наставнику Игорю Петровичу Карпенко: “Растет второй Меркс. Вы когда-нибудь обращали внимание на его руки? Когда кисть сжата в кулак, она примерно равна по размерам сердцу. У него огромный, мощный “мотор”. И он будет побеждать!” Эти слова я не забуду никогда.
Однако жизнь сложилась так, что мне не довелось участвовать ни в чемпионате мира, ни в Олимпийских играх, ни в велогонке Мира. Хотя я был в полушаге от всех трех соревнований. Сложись по-другому, попади я туда, думаю, мог бы выступить достойно.
— Что же не сложилось?
— В 1977 году я проходил первым номером в групповую гонку на чемпионат мира в Венесуэле. В мае-июне завоевал три медали чемпионата СССР: был вторым в “разделке”, командной и парной (с Сергеем Белоусовым из Омска) гонках. А до этого в красивейшем стиле выиграл в белокаменной международные соревнования на призы газеты “Московский комсомолец”: на сложнейшей трассе за несколько кругов до финиша уехал из группы в одиночку. А это был один из основных этапов отбора.
Оставался чемпионат Союза в групповой гонке в Ереване. Мне уже не нужно было отбираться, достаточно было просто хорошо проехать. Но, когда гонка была на исходе, произошло ЧП. Мы, семеро, ехали в основном отрыве. Оставалось пройти подъем и последний круг. Серебряный призер чемпионата мира Ренат Шарафуллин сел мне на колесо и постоянно жужжал: “Молодой, давай выходи, работай!” Хотя я работал добросовестно, как и все. В гонке на халяву не проедешь. Если завоевал репутацию халявщика, грош тебе цена… Шарафуллин прижал меня к высокому бордюру. Мне деваться было некуда, и левой рукой я слегка толкнул его в бедро. Он упал и сошел с дистанции. А сзади в “техничке” ехал главный тренер сборной СССР Капитонов и все произошедшее видел. Я сразу сник и упустил Гусейнова, Чаплыгина и Морозова. После гонки на велобазе Шарафуллин еще и полез ко мне драться…
Вечером прошло типичное для того времени коммунистическое собрание. На тот момент парторгом сборной был заслуженный мастер спорта Александр Гусятников, человек карьерного склада. Считаю, он и мой ровесник Саид Гусейнов усмотрели во мне явного конкурента, который попадает в Венесуэлу на сто процентов, и устроили эту интригу с Шарафуллиным. На собрании они обвинили меня в том, что я толкнул Рената преднамеренно. И сделали вывод: ежели Кисляк на чемпионат мира поедет, он и там такое вытворит. Единственный, кто встал на мою защиту, — Юрий Заяц из Львова, заслуженный мастер спорта. Он тоже был в семерке отрыва, видел ситуацию в деталях и безапелляционно заявил: “А что такого Кисляк сделал? Ренат сам виноват”. Это был поступок! Остальные молчали, все боялись рот открыть. И от земляка, Володи Каминского, в ту пору уже олимпийского чемпиона Монреаля, я поддержки не дождался.
— Вероятно, он не видел ситуацию. Вы же ехали в отрыве…
— Но мог хотя бы высказать свое мнение… И меня отцепили от сборной. Забрали новенький велосипед “Kolnago”, выданный по распоряжению Капитонова за три недели до чемпионата мира, и передали Гусейнову. А ведь я уже обкатывал эту машину и видел себя на пьедестале групповой гонки планетарного турнира. Саид — гонщик феноменальный, но на тот момент шел в рейтинге за мной…
А в Венесуэле ребята выступили здорово: командную гонку выиграли, а Сергей Морозов, горный король многих соревнований, стал вице-чемпионом в групповой.
Спустя годы я все спокойно проанализировал и понял, что это была интрига группировки “стариков”, желавших протолкнуть в выездной состав своих друзей.
Та история негативно отразилась на моей спортивной судьбе. На внутрисоюзных соревнованиях я выступал так же сильно, но на меня уже смотрели другими глазами.
В том же 1977-м я доказал свою силу: выиграл, как говорят, “одной ногой” чемпионат СССР по многодневке на приз газеты “Социалистическая индустрия”. Спустя полгода хорошо ехал на сочинской многодневке, на которой отбирался состав на велогонку Мира. Перед последним этапом занимал второе место, а по условиям отбора в команду попадали трое лучших. За 20 километров до финиша я проворонил отрыв, в который уехали Гусятников, Морозов и Захаров. Последние двое отодвинули меня на четвертую позицию в общем зачете, и я вновь остался за бортом супергонки.
Впереди Сухорученкова
— В качестве утешения заслуженный тренер СССР Виктор Григорьевич Вершинин взял меня на “Молочный тур” в Англию. На торжественном открытии перед прологом среди зрителей были и эмигранты из СССР с лозунгами “Свободу Орлову!”, “Свободу Щаранскому!” — это известные в то время диссиденты. Когда люди с транспарантами подошли к нам, я попросил олимпийского чемпиона Валерия Чаплыгина сфотографировать меня с ними. Тут же откуда-то подскочил руководитель нашей делегации и предложил: “Александр, давайте я вас “щелкну”. Как бы невзначай он открыл крышку моего “Зенита”, засветив тем самым пленку, и тут же воскликнул: “Ой, извините, я, наверное, не то нажал”.
На одном из этапов, 4 июня, в свой день рождения, я финишировал третьим, а назавтра выиграл. Победителей пригласили в мэрию, где состоялись чествование и пресс- конференция. Там мне задали вопрос: “Как вы относитесь к политзаключенным?” Я ответил, что это — ущемление прав человека, что каждый волен высказывать собственную позицию. По возвращении в Союз меня вызвали в особый отдел и провели беседу. Задавали вопросы, о которых даже не хочется вспоминать. Сейчас об этом можно думать с ухмылкой, но тогда мне было не до смеха.
— Вам угрожали?
— Скорее были попытки склонить меня к сотрудничеству. Майор, который со мной беседовал, объяснил, что надо делать во время поездок за границу: наблюдать, собирать информацию, докладывать. После этого меня почти никуда не брали, хотя на внутрисоюзных соревнованиях 1977-1981 годов я все время показывал высокие результаты.
— А как вы отгонялись на вышеупомянутом “Молочном туре”?
— Собрал полный комплект призов на этапах, в общем зачете занял 10-е место, а 11-м был Сергей Сухорученков, будущий олимпийский чемпион. Командой мы выиграли. На одном из горных этапов ушел в отрыв и километров 50 проехал соло по плато. Дул сильный встречный ветер, меня просквозило, и я заканчивал гонку с температурой. Потом еще неделю пролежал в госпитале с острым бронхитом. Наверное, это помешало занять более высокое итоговое место.
— Каково было в капиталистической стране советским спортсменам?
— Нам внушали, что у нас все лучше, и так действительно казалось. Но в Англии произвели впечатление левостороннее движение, чистые улицы, подстриженные газоны, частные коттеджи. Думалось: как же так?! Все, конечно, видели это и делали какие-то внутренние комплименты, но открыто никто ничего не выражал. Отличная организация, приемы в мэриях, подарки. За победу на этапах надевали майку и шапочку с символикой города, в котором это произошло, вручали сувениры и конверты с денежными вознаграждениями, которые нам в руки не попадали.
— Какие там были суммы, если не секрет?
— Этого мы не знали. Конверты, не открывая, отдавали руководителю. Было известно, что какой-то процент идет Спорткомитету СССР. Потом в конце сезона получали призовые в Москве, в том числе был предусмотрен гонорар за чемпионат Союза. Я пытался анализировать, но не понимал, что к чему. Тогда гонялись больше за идею и за грамоты.
— То есть непосредственно за гонку ничего не получали?
— Нет.
Отбор по Капитонову
— В 1980-м я снова был близок к тому, чтобы попасть на велогонку Мира. Накануне доминировал на многодневке в несколько этапов по Чехословакии, причем гонку на время в гору выиграл с отрывом более минуты. Армейский тренер Анатолий Ефремович Старков позвонил в Москву Капитонову и доложил результаты. В отношении меня было сказано: “Он должен ехать”. Мы перелетели из Праги в Варшаву, откуда должна была стартовать гонка Мира. Проехали настраивающую тренировку, на которой отрабатывались короткие отрезки. Я уже представлял себя на прологе… После обеда в гостинице тренеры устроили собрание, чтобы определить состав. Каждый гонщик писал записку со своим вариантом команды. Первым, как я помню, в списках был Баринов, который изначально не котировался, потом назвали белорусских ребят Леона Дежица и Бориса Исаева. Моей фамилии в шестерке не оказалось. Поскольку состав формировали тренер из профсоюзов Моисеев и наставник “Динамо” Злотников, в нем было по три динамовца и профсоюзника. Армеец Кисляк остался не у дел. Это был еще один драматичный момент в моей карьере. Велогонка Мира, престижнейшее в советские годы соревнование, растаяла дымкой. Вернулся в Минск, а здесь как раз проходили международные старты. Капитонов, увидев меня, воскликнул: “А ты что здесь делаешь?!”
— В искренность такой реакции главного тренера сборной СССР трудно поверить. Сколько лет вы работали под его началом?
— Шесть. В молодости он выиграл групповую гонку на Играх-60 в Риме. Не все олимпийские чемпионы становятся классными тренерами. Ему это удалось. В молодости он был высок и строен, но сразу после карьеры гонщика прекратил тренировки и быстро прибавил в весе. Умер Виктор Арсентьевич в 2003 году в возрасте 72 лет. Человек был жесткий, требовательный к себе и другим. Не допускал фальсификации…
— Отбор на топ-турниры проводил справедливо?
— Считаю, да. Он не ставил чьего-то протеже, заведомо зная, что будет неуспех, за который с него снимут стружку. Но мог включить гонщика равнозначного. Когда он определил состав на московскую Олимпиаду, все в нем были молодые: 24-летний Шелпаков из Омска, 22-летний Яркин из Куйбышева, 21-летние Каширин из Воронежа и наш Олег Логвин. Из них лишь Каширин имел опыт предыдущего чемпионата мира. И они выиграли олимпийское золото в командной гонке. Но есть и другие версии. Например, Владимир Каминский утверждает, что был здорово готов, но его не взяли. Мол, Капитонов не мог допустить, чтобы в Союзе был двукратный олимпийский чемпион, превзошедший по титулам его самого.
— А может, и так? Каминский ведь отлично гонялся и в 1980-м.
— Да. И был в хорошей форме. Но это не дает права обсуждать решения Капитонова. Команда выиграла, победителей не судят. Я тоже планировал, мечтал, а победил Сухорученков. У меня ни разу не повернулся язык это обсуждать. Если бы да кабы…
— Победителей-то не судят, но принципы формирования можно анализировать: было это справедливо или нет? Я брал интервью у Каминского много лет назад. Он не говорил, что ребята незаслуженно выиграли, однако полагал, что право на командную гонку заслужил по отбору.
— Команда — тонкий механизм, словно четырехцилиндровый двигатель. И Капитонов видел свой двигатель именно таким. За год до московской Олимпиады на той же трассе проходила Спартакиада народов СССР. Выиграла командную гонку дружина России: Сухорученков, Каширин, Яркин, Шелпаков. Наш белорусский квартет — Борис Исаев, Михаил Наумов, Александр Кисляк, Олег Логвин — проиграл чемпионам больше минуты и стал вторым. У нас был жесточайший отбор: не попал в квартет, например, Евгений Иванов, классный гонщик. А третье место завоевала тогда сборная СССР, в которой ехал Каминский. То есть Капитонов уже тогда присматривался. Пятеро из названных через год стали олимпийскими чемпионами. Эта дискуссия бесконечна. При этом я ни в коей мере не умаляю достоинств Каминского или кого-нибудь еще.
Как “съели” Леона Дежица
— А у вас был шанс попасть на Олимпиаду?
— Увы, я его не использовал: на чемпионате Союза в Крылатском финишировал четвертым в групповой гонке. Хотя физически готов был невероятно и настраивался только на победу. За полгода до Олимпиады на сборе в Душанбе нам объявили решение тренерского совета и Федерации велоспорта СССР: чемпион Союза в групповой гонке и серебряный призер отбираются на Игры. Плюс два универсала из тех, кто готовится к командной гонке. Меня тоже рассматривали как универсального гонщика: мне удавалось успешно выступать и в командной, и в групповой, и в горах. В современном велоспорте сочетание этих качеств важно для успеха в профессиональных турах.
На победу в групповой гонке чемпионата СССР претендовала плеяда великолепных спортсменов: Александр Гусятников, Александр Аверин, Сергей Никитенко, Иван Мищенко, Сергей Сухорученков, Рамазан Галялетдинов, Анатолий Яркин. Все они — армейцы из Куйбышева. В группе, претендовавшей на олимпийские путевки, было человек 15, и я среди них. Вдруг слышу, куйбышевцы переговариваются: “Владимир Петрович сказал: сегодня надо держать Кисляка”. Меня это раззадорило. Я активно вел гонку, разорвал ее в клочья… И вот впереди оказались пятеро: минчане Дежиц и я, горьковчанин Баринов, куйбышевцы Галялетдинов и Сухорученков.
Километра за три до финиша я сделал рывок, но вдруг осенило: еще рано. Немного расслабился, допустил сбой, это была грубейшая ошибка. На финише меня опередили Дежиц, Баринов и Галялетдинов, а я — Сухорученкова.
Казалось, у нас с Сергеем не было никаких шансов. Однако я не был посвящен во все интриги отбора. Петров настроил Сухорученкова выиграть через неделю на олимпийской трассе групповую гонку Кубка СССР. Я в ней тоже стартовал, но без особого энтузиазма, полагая, что состав уже отобран. Сухорученков выиграл уверенно, уйдя в отрыв незадолго до финиша. Этот же маневр он повторил на Олимпийских играх.
— Уехать в одиночку — его единственный шанс: он ведь не был финишером.
— Да, он был классный темповик, выиграл множество престижных гонок, в том числе велогонку Мира 1979 года и “Тур де л»Авенир”. Три года подряд Сухорученков признавался сильнейшим гонщиком планеты среди любителей. Его послеспортивная судьба сложилась неудачно. Фактически он сейчас никому не нужен в России и в Санкт-Петербурге. Личность неординарная, ершистый, непредсказуемый. Мы периодически созваниваемся.
— То есть Сухорученков попал на Олимпиаду вместо выигравшего чемпионат СССР нашего земляка Дежица. И где же тут спорт? В чем величие Капитонова и Петрова, поправших заранее объявленные условия отбора?
— Я тоже мог бы сетовать на несправедливость, но не делаю этого. На олимпийской трассе в Крылатском в период с мая по июль провели четыре гонки. В каждой из них я финишировал в первой шестерке. Больше никто такую стабильность не демонстрировал. Но и я остался за бортом…
И все же вернусь к кубковой гонке. Когда все мы, изнемогая от жары, подъехали к питательному пункту за водой, Сухорученков резко принял влево, сделал рывок и уехал от нас. Это и есть образец воли и целеустремленности.
— На Олимпиаде, когда в отрыв ушли Сухорученков, Баринов и поляк Ланг, Сергей также удрал от соперников, проигнорировав питательный пункт. Иначе непременно проиграл бы и Лангу, и Баринову.
— Нет сомнений. Но это был тактический ход Капитонова. Он рассчитывал именно на этих гонщиков. Точно знал, что Сухорученков не станет жертвовать собой ради кого-то из партнеров, ибо он по натуре яркий лидер, даже эгоист. А Баринов помягче, рубаха-парень, способный помочь товарищу.
— Отчего не поставили Дежица?
— Ходили разговоры, что он незадолго до гонки отравился. Но, думаю, дело в другом. Леон по характеру тоже неуступчив и эгоистичен. Поставь Капитонов его вместе с Сергеем, каждый работал бы на себя, и ничего хорошего из этого не вышло бы. В этой ситуации проявился дар предвидения величайшего тренера Капитонова. Человек был непревзойденного таланта!
— Это вы так думаете. Капитонов мог заменить Сухорученковым не Дежица, а кого-то другого…
— Я считаю, что отбор был довольно честным, хотя и плелись интриги со стороны доминировавшей тогда команды Владимира Петровича Петрова из Куйбышева, который готовил нас, групповиков. Противоречия носили в основном межведомственный характер. Доминировали армейцы, главный тренер Капитонов имел звание полковника. Правда, он относился лояльно и к гонщикам других ведомств. Например, квартет чемпионов монреальских Игр состоял из спартаковского трио — Каминский, Чуканов, Чаплыгин — и динамовца Пиккууса. Однако Петров старательно проталкивал своих. В их число входил и Сергей Сухорученков, гонщик величайший, нет сомнения!
Уже после московских Игр в сентябре состоялась многодневная гонка в Крыму, в ходе которой разыгрывался чемпионат Союза в “разделке”. Мне посчастливилось ее выиграть. Петров, который опекал меня на старте, вдруг спросил: “Саша, не жалеешь, что в 75-м не перешел ко мне, в Куйбышев?” — “Владимир Петрович, так я же все равно армеец!” — “Да, армеец, но не “мой” армеец. Мои — гонщики куйбышевского велоцентра, я должен их толкать, так как получаю вместе с ними материальные блага. А ты для меня чужой”.
25-летний “старик”
— После московской Олимпиады меня, 25-летнего, и других ребят списали из сборной Союза директивой Спорткомитета СССР. По нынешним временам, это кощунство.
Попытался поискать счастья. Меня пригласил на работу в Северную группу войск заслуженный мастер спорта Александр Юдин, участник Олимпиады-72 и велогонки Мира-73. В ЦГВ звал другой легендарный гонщик, двукратный чемпион мира в гите на 1000 метров Эдуард Рапп. Мой тренер в БВО Александр Дмитриевич Дохляков не возражал против перехода, но категорически не согласен был наставник сборной республики Эдуард Шарапо, относившийся ко мне с явной антипатией. И по зову Юрия Рутенберга я ушел из СКА в “Урожай”.
В 1982-м проводились Всесоюзные сельские спортивные игры, и я выиграл в Смоленске две дистанции. Так в 27 лет закончилась моя карьера велогонщика.
После этого председатель ДССО “Урожай” Николай Викторович Шепелевич предложил мне работать тренером и предоставил новенький автомобиль “Иж-Москвич”. На шесть групп выделили всего десять велосипедов и столько же велотрубок. Ютился вместе с коллегами на велобазе в подвале. Они не имели за плечами громкой спортивной карьеры, пришли работать после окончания ИФК. Отношения у нас были натянутые.
Я женился, родился сын Андрей. И, не проработав тренером трех лет, стал искать иные источники заработка. Моя первая попытка стать спортивным педагогом оказалась неудачной. Нереализованные замыслы и амбиции до сих пор меня гложат. Сейчас с удовольствием трудился бы на этом поприще, но пока не встретил взаимопонимания со стороны федерации и Минспорта.
Отвергнутые звезды
— Когда-то вы бросили тренерское ремесло, а сейчас хотите ни много ни мало национальную команду…
— В декабре 2007 года я вернулся на родину после 15-летнего пребывания в США. Обрел там огромный жизненный опыт: окончил колледж в Чикаго, выучил английский язык.
— Как устроена система велоспорта в США?
— В начале учебного года в каждой школе проводят соревнования по видам спорта, популярным в США — плаванию, теннису, гимнастике, легкой атлетике, бейсболу, футболу европейскому (соккеру, в него играют и девочки) и американскому. В каждой школе обязательно имеются бассейн, корты, стадион для игровых видов спорта и легкой атлетики. После того, как заканчиваются школьные соревнования, начинаются районные и так далее. То есть система спортивного воспитания во всех учебных заведениях отработана до мелочей и зиждется на великолепной материально-технической базе.
— Чего же вы вернулись?
— У меня здесь мать, которой 75 лет, и она требует постоянного внимания и ухода. Я рассчитывал на активную работу в велоспорте, но за время, прошедшее после возвращения, убедился, что люди, внесшие какой-то вклад в развитие отечественного спорта, здесь не нужны. Речь не только обо мне. Назову Александра Дохлякова. Он вышел в отставку в 44 года, и никому не понадобился богатейший опыт победителя велогонки Мира и участника Олимпийских игр.
— Кто еще оказался невостребован?
— Олимпийский чемпион Олег Логвин обладает неординарным складом ума. Он нашел свою нишу в бизнесе, а в велоспорте почему-то не нужен. Из моего поколения — чемпионы Советского Союза Леон Дежиц, Борис Исаев. Из более поздних в велоспорте остались работать чемпионы мира в командной гонке Игорь Потенко и Игорь Сумников. Первый в юношеской сборной, второй — в национальной.
На одном из совещаний тренеры из регионов предложили мою кандидатуру на место старшего тренера шоссейников. Вероятно, поэтому замминистра Шичко в декабре прошлого года пригласил меня на аттестацию. Предполагалось, что нынешний главный тренер Олег Владимирович Иванов полностью сосредоточится на подготовке трековиков, а у шоссейников появится свой главком. На голосовании в федерации прошла моя кандидатура, но, видимо, некоторые ее руководители видели, что мною будет сложно управлять. Я попросил время на раздумье. Спустя неделю состоялись слушания уже на кафедре велоспорта. Я выступил с краткой эмоциональной речью и предупредил, что будем работать очень жестко, без компромиссов. Проголосовали за меня, но федерация взяла еще и Николая Тимофеева. На аттестации я попросил слово и представил свое видение позиции…
— Что именно вы сказали?
— Говорил о том, что наши достижения бесспорны, в Пекине выступили достойно, но все же не так, как хотелось бы. Заслуги Иванова несомненны, он человек думающий…
— В Пекине же была неудача…
— Я бы не сказал: Кириенко — пятый, Цилинская — шестая.
— Для Наташи это вряд ли успех…
— Ну да, все привыкли к ее победам.
— А вы у нее спросите, считает ли восьмикратная чемпионка мира шестое место достижением?
— За несколько месяцев до того было рабочее заседание федерации с участием главы экспертного совета Минспорта, заслуженного тренера СССР Рудских. Меня поразило, как он открыто сказал Иванову: “Я бы на вашем месте сейчас ушел в отставку, как я поступил в 2004 году”.
Наверное, это чересчур жестко. Нельзя игнорировать заслуги Иванова, я уважаю его как специалиста. Тогда же Олег Владимирович предложил искать зарубежного тренера. Вот это меня покоробило! У нас своих наставников хоть отбавляй! Удивило и то, что Иванов посетовал тогда, что в Пекине некому было подавать ребятам фляжки на дистанции, мол, пришлось даже подключить Геннадия Иванюка из “Белспортобеспечения”. Он, кстати, тоже бывший гонщик. То есть главный тренер пытался, но оказался не в силах решить этот вопрос с чиновниками Минспорта.
Меня это шокировало, и я возмутился: “Если бы это когда-нибудь услышал Капитонов!.. У него все функции были заранее расписаны…” Всем, кто понимает в велоспорте, известно: питание — это 50 процентов успеха…
На аттестации Шичко предоставил мне слово: я высказал свое видение предмета и заверил, что, работая в сборной, отдам все знания и опыт.
— А он у вас есть? Вы работали тренером?
— Нет. Но, живя в США, я совершенствовался. Как и многие эмигранты из Союза, перепробовал все. В конце американского периода у меня уже был собственный бизнес. Там настолько жесткая, конкурентная жизнь, что вынуждает чему-то учиться каждодневно. Я приобрел там множество профессий. И все эти годы пристально следил за событиями в мировом велоспорте, наблюдал по телевидению все значимые гонки, анализировал их. Это мое хобби, моя жизнь. Постоянно интересовался ситуацией в белорусском велоспорте. И мог бы использовать накопленные знания и прежний опыт гонщика на благо нашего спорта. Но Шичко тогда сказал: “Будем решать в рабочем порядке”.
— Классический бюрократический прием для перевода дела в кулуарное русло.
— Я пошел на прием к Григорову, которого знал еще по тому времени, когда выступал за “Урожай”, он тогда был замом Шепелевича. Александр Владимирович меня вспомнил, выслушал и предложил написать заявление на его имя. Интересовался перспективой создания профессиональной команды в Беларуси. Я ответил, что у нас есть шесть-восемь классных гонщиков, но это в первую очередь вопрос финансовый. Такая команда стоит не менее 10 миллионов долларов в год, а бюджет российской “Катюши” оценивают чуть не в 40 миллионов евро. Конечно, было бы здорово заявить белорусскую дружину даже не в Про-Тур, а ниже… Разговор был интересный, заявление отдал секретарю, на этом все и закончилось. До меня дошли слухи, якобы мою кандидатуру отвергло руководство федерации велоспорта.
— Вы знакомы с ее председателем Муравьевым?
— Да. Александр Александрович — известный бизнесмен, вероятно, вкладывающий в белорусский велоспорт какие-то средства. Но реальное руководство осуществляют другие люди. Они делают немало полезного, но упускают важные факторы развития. По-моему, для детского велоспорта не делается ничего. Нет инвентаря, велобазы в убогом состоянии. Я посетил несколько таких: в частности, на улице Игнатенко в Минске, где фанатично трудится ветеран тренерского цеха Эдуард Александрович Порман, и базу на Матусевича, где великолепно работает Владимир Петрович Тихонов, подготовивший трех олимпийцев — Шарапова, Усова, Гутаровича. Когда французы приехали снимать фильм о белорусских гонщиках и спустились в подвал к Тихонову, они ужаснулись. Я говорил об этом на заседании федерации.
Или такой пример. Накануне Олимпиады решался вопрос о проведении чемпионата Беларуси, который был одним из этапов отбора в Пекин. Муравьев стремился провести групповую гонку в столице. Я заметил, что трасса должна быть сложной и рекомендовал захватить подъемы в районе цирка и улицы Янки Купалы. Однако мне возразили: спецслужбы вряд ли дадут на это разрешение. Но ведь гонка планировалась на воскресенье, к ней наверняка было бы притянуто внимание минчан. В итоге же провели по равнинной трассе — от Дворца спорта до Ждановичей — и гонку на время, и групповую. И хотя в отсутствие Сивцова выиграли ее действительно сильнейшие — Гутарович, Кучинский, Усов, этап подготовки к сложной олимпийской трассе был упущен.
— Много ли у нас велосипедных школ?
— В Минске, насколько знаю, всего три. ДЮСШ при гороно, динамовская и профсоюзная. Да и в регионах — раз-два и обчелся. В чемпионатах страны участвуют по 20-30 гонщиков, это, конечно же, немного.
— А много и быть не может. На что им существовать? Велоклубов-то у нас нет. Сколько человек стоят на ставках Минспорта?
— Человек десять. Из тех, кто работает за границей, кажется, лишь Цилинская и Кириенко. Остальные даже не значатся в списках национальной команды. А это очень важно при уходе на пенсию. Слышал, как по этому поводу возмущалась тренер Кучинского.
— Зато украинскую трековичку Панарину наверняка поставили на ставку…
— Она приехала из Харькова благодаря усилиям знаменитого российского наставника Соловьева и уже успела занять четвертое место на чемпионате мира в гонках по треку. Ей уже дали вид на жительство…
— Что должна иметь велобаза? Место для хранения велосипедов, раздевалку и душевую?
— Но душевых почти нет.
— А качество велосипедов соответствует современным требованиям?
— В основном это машины 70-х годов, когда я еще начинал. Правда, каждый наставник стремится иметь два-три более современных, чтобы садить на них тех, кто прогрессирует.
— Кто еще, кроме Тихонова, готовит будущих профессионалов?
— В Гомеле — Леонид Степанович Любезников, вырастивший Костю Сивцова. В Речице — Петр Иванович Харитонов, поднявший Василия Кириенко. В Орше вырос Кучинский, его тренировала мать.
— Если бы вам доверили национальную команду по шоссейным гонкам, с чего бы вы начали?
— Во-первых, наверняка обивал бы пороги Минспорта, несмотря на то, что из-за финансового кризиса все программы урезают. Во-вторых, использовал бы современную методику подготовки…
— Но ведь входящие в нее профессионалы тренируются в клубах…
— …в-третьих, прилагал бы максимальные усилия для развития детского велоспорта. Без этого невозможно подготовить полноценный резерв.
Борис ТАСМАН
http://www.pressball.by
